carpe diem - лови момент
Он никогда не собирался второпях, понимая, какое это важное и ответственное дело – сборы. Каждая рубашка – рукав к рукаву. Каждая мелочь – в отдельном кармашке. Каждый флакончик с зельями – подписан и пронумерован. Мужчина окинул взглядом свои вещи, вздохнул и застегнул чемодан. Ему хотелось немного постоять посреди комнаты, запоминая каждую деталь, впитать кожей запах чистых простыней с легким ароматом лаванды, провести кончиками пальцев по шершавым камням крохотного камина. Но он знал – еще пара минут размышлений и сожалений, и у него не хватит духу уйти. Не потому, что он слабый и беспомощный, а потому, что он сильный и независимый. Настолько сильный, что всегда был одиноким, настолько независимый, что стал ранимым.
читать дальшеЧто случилось с ним? Всегда настороженный, готовый к тому, чтобы держать удар – он позволил пробить брешь в своей обороне. Он позволил себе поверить в любовь и в призрачную надежду на счастье. Как на парадоксально то, что его – урода, отброс общества, - смогла полюбить ТАКАЯ женщина, удивительней другое – как они решились на то, чтобы быть вместе, когда вокруг мир сходит с ума? Нет, они – не первая пара, которая пытается наладиться последней возможностью, потому что знает – завтрашнего дня у них может просто не быть. В конце концов, они оба – взрослые люди, не понаслышке знакомые со зверствами Темного Лорда и его слуг. Странно другое – зачем они обрекли на это проклятие ребенка? Своего ребенка…
Ремус устало закрыл глаза. Бежать, бежать отсюда как можно скорее. Пока Нимфадора еще не вернулась с работы. Бежать к Гарри, отправиться вместе с ним выполнять последнюю волю Дамблдора. Или снова вербовать вервольфов... Все, что угодно, только бы не видеть тревожные глаза жены, в которых навсегда застыла боль. Даже когда Тонкс смеется – у самых зрачков не тает тонкая ледяная корочка. А живот его жены с каждым месяцем становится все тяжелее скрывать. Пусть придется бегать в волчьем обличие бесконечно долго, не имея возможности говорить и есть по-человечески. Это все ерунда. Главное – не видеть, как беременная Нимфадора снова отправляется на задание Ордена, не сходить с ума по ночам, представляя, как ее пытает Воледеморт.
Ремус взмахнул палочкой, и чемодан, закрывшись, послушно поплыл перед ним вниз по лестнице. Двенадцать ступенек… Мужчина неожиданно вспомнил, как на свадьбе нес вверх по этим ступенькам ошалевшую от счастья жену, похожу на кремовую розочку с торта.
- Разве в эту минуту глаза ее не оттаяли?
Ремус вздрогнул, чемодан с грохотом упал на пол. Кто мог разговаривать с ним пустом доме? Наверное, просто показалось. И неудивительно – нервы напряжены до предела. Он бросил короткий взгляд в запыленное зеркало, отразившее осунувшегося мужчину с синяками под глазами – и сразу отвернулся. Красавица Тонкс заслуживает кого-то получше, чем потрепанный жизнью оборотень.
- И этого «кого-то» она теперь будет искать, нося на руке обручальное кольцо и находясь на шестом месяце беременности? – поинтересовался все тот же голос.
А Ремусу уже было все равно, прозвучали эти слова внутри его головы или нет. Он слишком устал, чудовищно устал бороться сам с собой.
- Можешь, и льдинки у нее в глазах от того, что она читает твои мысли, как открытую книгу? От того, что боится тебя самого, твоей холодности, твоей отстраненности? И видит причину только в том, что ты не хочешь этого ребенка?
Злобный рык заклокотал у Ремуса в горле, но он постарался сдержаться. Гарри, только Гарри сможет его понять. Джеймс бы обязательно понял, поддержал. Ремус мог дать руку на отсечение – Дамблдор дал своему протеже какое-то задание, связанное с уничтожением Темного Лорда. И чем скорее оно будет выполнено – тем скорее закончится война. И он приложит к победе и руку, и лапу. И когда все закончится – он вернется к жене и сыну со спокойной совестью. Вернется в свободный мир, вернется достойным этого мира.
Входная дверь жалобно хлопнула, резко щелкнул замок. Дом опустел.
В смятенный чувствах, раздавленный и уничтоженный, Ремус оказался в своей холостяцкой квартире на Набережной Виктории. Путь и уныние, сорванные занавески и исцарапанный когтями паркет гармонировали с его мрачным настроением. Что ему оставалось? Уйти к оборотням или изготовить яд?
- Вместе яда тебе лучше приготовить мятное зелье, - посоветовал все тот же спокойный голос, показавшийся Ремусу смутно знакомым.
- Зачем мне кровеостанавливающее и успокаивающее? – устало спросил он у своей галлюцинации.
- Тонкс вернулась домой, не обнаружила тебя и твоих вещей, у нее началась истерика. Дома никого нет, ее родители вернутся только через час. Если ты сейчас не поспешишь к жене, то возникнет угроза беременности.
Ремус недоверчиво огляделся по сторонам. Квартира выглядела такой же мрачной и безжизненной, как и прежде. Он был в квартире один. Мужчина рассмеялся коротким лающим смехом… и тут же получил хлесткую пощечину. Никто и никогда не давал ему пощечин. Хотя он ожидал этого и от Альбуса, и от…
Когда он повернулся, то с ужасом понял, что находится в коридоре не один. В первый миг он не узнал стоящую напротив него женщину – на щеках пылал лихорадочный румянец, а глаза налились такой яростью, какой он у нее прежде не видел. Но в тот же миг черты ее лица смягчились, из глаз покатились слезы размером с горошину, а руки предательски задрожали.
- Лили! Малышка, я…
- Замолчи, замолчи сейчас же! Я не хочу разговаривать с человеком, который смеется в то время, как его жена бьется в истерике.
- Лили, милая, прости меня… Но ты же, ты же… ты и Джеймс… Я не могу вернуться, не могу, понимаешь!
- Что ж, это правильное решение. Нимфадоре не нужен такой муж, которому наплевать на собственного сына.
- Мне не наплевать!
- Нет, Ремус, не лги! Это Джеймсу было не наплевать! Вместо того, чтобы бросаться на поиски приключений и геройствовать – он остался со мной. Каждый миг – рядом, оберегая и заботясь. Присутствовал на родах, слышал первый крик Гарри. И отдал за него жизнь. Понимаешь, за него! И я горжусь своим сыном!
Неожиданно Ремус все понял. Понял, что Лили знает о их разговоре с Гарри. О размышлениях последних месяцев. И она больше не называет его «Муни» как раньше. И в ее голосе больше нет прежней мягкости.
- Лили, она никогда не простит меня, моего позорного бегства. Им с малышом и вправду…
Рыжеволосая волшебница резко развернулась на каблуках и пошла по направлению к двери. Чудесная, сказочная Лили. Которая сумела без единого слова превратить Джеймса из самовлюбленного идиота в чуткого молодого мужчину. Которая не отвернулась от Лунатика, узнав о его тайне и помогла ему поверить в от, что жизнь его не закончена, в то, что для него еще возможны и радость, и даже счастье.
- Лил, постой! Что нужно для этого самого зелья?
Казалось, перед ним стояла теперь совершенно другая женщина, почти девочка, с улыбающимся радостным лицом. В уголках глаз застыли непролитые слезы, а лоб пересекали чуть заметные морщинки.
- Скажешь Нимфадоре, что избавлялся от старых вещей, которые напоминали тебе о прошлой жизни – без нее. Что решил начать новую жизнь, что готов поверить ей от всего сердца. Она простит, она примет. И, кстати, у вас родится сын. И твоих… качеств он не унаследует. А теперь – зелье. И поторопись, Муни, у тебя всего десять минут до того момента, как Тонкс окончательно решит, что ты разлюбил ее.
Именно эти десять минут перевернули жизнь Ремуса с ног на голову. Даже когда он делал Тонкс предложение, когда они обменивались кольцами, когда узнали о том, что скоро станут родителями – в его душе царила гулкая пустота. И только теперь он по-настоящему осознал, что рядом с ним – самая лучшая женщина на свете. Которая простила ему и эти месяцы отчуждения, и его холодность и даже его уход. А еще он испытал невероятное облегчение, узнав, что сын не унаследует его проклятия. Он не знал, чья заслуга в этом была сильнее – Гарри или Лил, но мальчик вырос похожим на свою мать. Она могла бы гордиться сыном. Да почему же «могла бы». Наверняка, Лили и гордится. А еще подумалось о том, что он чуть было не упустил возможность – быть с Тонкс и со своим ребенком. Ту возможность, ради которой Джеймс оставил все дела Ордена Феникса и поселился с женой в Годриковой Лощине. А что, если (не приведи Мерлин!) случится то же самое? Если они с Нимфадорой погибнут? Он никогда не простит себе того, что не использовал с толком все отпущенное им время, что не провел с ней и с сыном каждую секунду своего существования.
- Не думай об этом. Все еще можно исправить. А из Гарри получится отличный крестный, - уверила его Лили, помогая вылить зелье в хрустальный флакон и плотно подогнать крышку.
- Спасибо тебе, милая, - от всей души поблагодарил Ремус.
- Не за что, Муни. Я всегда-всегда буду с тобой, тебе нужно просто позвать.
- Я знаю, Лил, я всегда знал, - прошептал Ремус, бросая горсть летучего порошка в камин.
Тонкс стояла, крепко держать за перила лестницы. Кровь отлила он ее щек, губы посинели. Ремус, не успев отряхнуть каминную золу, бросился к ней, подхватил на руки и отнес в спальню. Разжал жене зубы и влил в рот мятное зелье.
- Где ты был? – через пару минут слабо прошелестела Тонкс. – Я думала, что ты… ты…
- Моя глупая маленькая девочка! Я просто решил выбросить старые вещи. Расстаться с прежней жизнью. Прости меня… за все прости. Теперь я ни на минуту вас не оставляя.
- А я уж подумала.., - Нимфадора слабо улыбнулась и вдруг лицо ее стало удивленным и растерянным.
- Тебе плохо? Мне послеть патронуса…
- Тшшш! – Тонкс схватила его ладонь и приложила к своему животу.
Ничего не понимающий Ремус с тревогой вглядывался в глаза жены, но привычной корочки льда, у самого зрачка, как не бывало. И вдруг что-то осторожно толкнулось ему в ладонь, робко, будто спрашивало разрешения.
- Чччччто это?
- И где твоя хваленая храбрость, Муни, - с той же мягкой интонацией, которая была так свойственна лили, спросила Нимфадора. – Это наш с тобой ребенок. Здоровается.
- Ребенок… сын. Милая, у нас с тобой будет сын! – ошалевший от счастья Ремус готов был валяться по ковру, как щенок, бултыхая лапами (ой! ногами и руками!) в воздухе.
- Давай назовем его…
- Тедди! – в один голос выдохнули супруги и рассмеялись.
- Что это у вас там за веселье? – послышался голос снизу – это вернулась Андромеда. – У вас все хорошо?
- Да, мам! – завопила Тонкс, кажется, тоже слегка ошалевшая. – Если ты поспешишь к нам, то еще успеешь поздороваться с Тедди.
творчество
читать дальшеЧто случилось с ним? Всегда настороженный, готовый к тому, чтобы держать удар – он позволил пробить брешь в своей обороне. Он позволил себе поверить в любовь и в призрачную надежду на счастье. Как на парадоксально то, что его – урода, отброс общества, - смогла полюбить ТАКАЯ женщина, удивительней другое – как они решились на то, чтобы быть вместе, когда вокруг мир сходит с ума? Нет, они – не первая пара, которая пытается наладиться последней возможностью, потому что знает – завтрашнего дня у них может просто не быть. В конце концов, они оба – взрослые люди, не понаслышке знакомые со зверствами Темного Лорда и его слуг. Странно другое – зачем они обрекли на это проклятие ребенка? Своего ребенка…
Ремус устало закрыл глаза. Бежать, бежать отсюда как можно скорее. Пока Нимфадора еще не вернулась с работы. Бежать к Гарри, отправиться вместе с ним выполнять последнюю волю Дамблдора. Или снова вербовать вервольфов... Все, что угодно, только бы не видеть тревожные глаза жены, в которых навсегда застыла боль. Даже когда Тонкс смеется – у самых зрачков не тает тонкая ледяная корочка. А живот его жены с каждым месяцем становится все тяжелее скрывать. Пусть придется бегать в волчьем обличие бесконечно долго, не имея возможности говорить и есть по-человечески. Это все ерунда. Главное – не видеть, как беременная Нимфадора снова отправляется на задание Ордена, не сходить с ума по ночам, представляя, как ее пытает Воледеморт.
Ремус взмахнул палочкой, и чемодан, закрывшись, послушно поплыл перед ним вниз по лестнице. Двенадцать ступенек… Мужчина неожиданно вспомнил, как на свадьбе нес вверх по этим ступенькам ошалевшую от счастья жену, похожу на кремовую розочку с торта.
- Разве в эту минуту глаза ее не оттаяли?
Ремус вздрогнул, чемодан с грохотом упал на пол. Кто мог разговаривать с ним пустом доме? Наверное, просто показалось. И неудивительно – нервы напряжены до предела. Он бросил короткий взгляд в запыленное зеркало, отразившее осунувшегося мужчину с синяками под глазами – и сразу отвернулся. Красавица Тонкс заслуживает кого-то получше, чем потрепанный жизнью оборотень.
- И этого «кого-то» она теперь будет искать, нося на руке обручальное кольцо и находясь на шестом месяце беременности? – поинтересовался все тот же голос.
А Ремусу уже было все равно, прозвучали эти слова внутри его головы или нет. Он слишком устал, чудовищно устал бороться сам с собой.
- Можешь, и льдинки у нее в глазах от того, что она читает твои мысли, как открытую книгу? От того, что боится тебя самого, твоей холодности, твоей отстраненности? И видит причину только в том, что ты не хочешь этого ребенка?
Злобный рык заклокотал у Ремуса в горле, но он постарался сдержаться. Гарри, только Гарри сможет его понять. Джеймс бы обязательно понял, поддержал. Ремус мог дать руку на отсечение – Дамблдор дал своему протеже какое-то задание, связанное с уничтожением Темного Лорда. И чем скорее оно будет выполнено – тем скорее закончится война. И он приложит к победе и руку, и лапу. И когда все закончится – он вернется к жене и сыну со спокойной совестью. Вернется в свободный мир, вернется достойным этого мира.
Входная дверь жалобно хлопнула, резко щелкнул замок. Дом опустел.
В смятенный чувствах, раздавленный и уничтоженный, Ремус оказался в своей холостяцкой квартире на Набережной Виктории. Путь и уныние, сорванные занавески и исцарапанный когтями паркет гармонировали с его мрачным настроением. Что ему оставалось? Уйти к оборотням или изготовить яд?
- Вместе яда тебе лучше приготовить мятное зелье, - посоветовал все тот же спокойный голос, показавшийся Ремусу смутно знакомым.
- Зачем мне кровеостанавливающее и успокаивающее? – устало спросил он у своей галлюцинации.
- Тонкс вернулась домой, не обнаружила тебя и твоих вещей, у нее началась истерика. Дома никого нет, ее родители вернутся только через час. Если ты сейчас не поспешишь к жене, то возникнет угроза беременности.
Ремус недоверчиво огляделся по сторонам. Квартира выглядела такой же мрачной и безжизненной, как и прежде. Он был в квартире один. Мужчина рассмеялся коротким лающим смехом… и тут же получил хлесткую пощечину. Никто и никогда не давал ему пощечин. Хотя он ожидал этого и от Альбуса, и от…
Когда он повернулся, то с ужасом понял, что находится в коридоре не один. В первый миг он не узнал стоящую напротив него женщину – на щеках пылал лихорадочный румянец, а глаза налились такой яростью, какой он у нее прежде не видел. Но в тот же миг черты ее лица смягчились, из глаз покатились слезы размером с горошину, а руки предательски задрожали.
- Лили! Малышка, я…
- Замолчи, замолчи сейчас же! Я не хочу разговаривать с человеком, который смеется в то время, как его жена бьется в истерике.
- Лили, милая, прости меня… Но ты же, ты же… ты и Джеймс… Я не могу вернуться, не могу, понимаешь!
- Что ж, это правильное решение. Нимфадоре не нужен такой муж, которому наплевать на собственного сына.
- Мне не наплевать!
- Нет, Ремус, не лги! Это Джеймсу было не наплевать! Вместо того, чтобы бросаться на поиски приключений и геройствовать – он остался со мной. Каждый миг – рядом, оберегая и заботясь. Присутствовал на родах, слышал первый крик Гарри. И отдал за него жизнь. Понимаешь, за него! И я горжусь своим сыном!
Неожиданно Ремус все понял. Понял, что Лили знает о их разговоре с Гарри. О размышлениях последних месяцев. И она больше не называет его «Муни» как раньше. И в ее голосе больше нет прежней мягкости.
- Лили, она никогда не простит меня, моего позорного бегства. Им с малышом и вправду…
Рыжеволосая волшебница резко развернулась на каблуках и пошла по направлению к двери. Чудесная, сказочная Лили. Которая сумела без единого слова превратить Джеймса из самовлюбленного идиота в чуткого молодого мужчину. Которая не отвернулась от Лунатика, узнав о его тайне и помогла ему поверить в от, что жизнь его не закончена, в то, что для него еще возможны и радость, и даже счастье.
- Лил, постой! Что нужно для этого самого зелья?
Казалось, перед ним стояла теперь совершенно другая женщина, почти девочка, с улыбающимся радостным лицом. В уголках глаз застыли непролитые слезы, а лоб пересекали чуть заметные морщинки.
- Скажешь Нимфадоре, что избавлялся от старых вещей, которые напоминали тебе о прошлой жизни – без нее. Что решил начать новую жизнь, что готов поверить ей от всего сердца. Она простит, она примет. И, кстати, у вас родится сын. И твоих… качеств он не унаследует. А теперь – зелье. И поторопись, Муни, у тебя всего десять минут до того момента, как Тонкс окончательно решит, что ты разлюбил ее.
Именно эти десять минут перевернули жизнь Ремуса с ног на голову. Даже когда он делал Тонкс предложение, когда они обменивались кольцами, когда узнали о том, что скоро станут родителями – в его душе царила гулкая пустота. И только теперь он по-настоящему осознал, что рядом с ним – самая лучшая женщина на свете. Которая простила ему и эти месяцы отчуждения, и его холодность и даже его уход. А еще он испытал невероятное облегчение, узнав, что сын не унаследует его проклятия. Он не знал, чья заслуга в этом была сильнее – Гарри или Лил, но мальчик вырос похожим на свою мать. Она могла бы гордиться сыном. Да почему же «могла бы». Наверняка, Лили и гордится. А еще подумалось о том, что он чуть было не упустил возможность – быть с Тонкс и со своим ребенком. Ту возможность, ради которой Джеймс оставил все дела Ордена Феникса и поселился с женой в Годриковой Лощине. А что, если (не приведи Мерлин!) случится то же самое? Если они с Нимфадорой погибнут? Он никогда не простит себе того, что не использовал с толком все отпущенное им время, что не провел с ней и с сыном каждую секунду своего существования.
- Не думай об этом. Все еще можно исправить. А из Гарри получится отличный крестный, - уверила его Лили, помогая вылить зелье в хрустальный флакон и плотно подогнать крышку.
- Спасибо тебе, милая, - от всей души поблагодарил Ремус.
- Не за что, Муни. Я всегда-всегда буду с тобой, тебе нужно просто позвать.
- Я знаю, Лил, я всегда знал, - прошептал Ремус, бросая горсть летучего порошка в камин.
Тонкс стояла, крепко держать за перила лестницы. Кровь отлила он ее щек, губы посинели. Ремус, не успев отряхнуть каминную золу, бросился к ней, подхватил на руки и отнес в спальню. Разжал жене зубы и влил в рот мятное зелье.
- Где ты был? – через пару минут слабо прошелестела Тонкс. – Я думала, что ты… ты…
- Моя глупая маленькая девочка! Я просто решил выбросить старые вещи. Расстаться с прежней жизнью. Прости меня… за все прости. Теперь я ни на минуту вас не оставляя.
- А я уж подумала.., - Нимфадора слабо улыбнулась и вдруг лицо ее стало удивленным и растерянным.
- Тебе плохо? Мне послеть патронуса…
- Тшшш! – Тонкс схватила его ладонь и приложила к своему животу.
Ничего не понимающий Ремус с тревогой вглядывался в глаза жены, но привычной корочки льда, у самого зрачка, как не бывало. И вдруг что-то осторожно толкнулось ему в ладонь, робко, будто спрашивало разрешения.
- Чччччто это?
- И где твоя хваленая храбрость, Муни, - с той же мягкой интонацией, которая была так свойственна лили, спросила Нимфадора. – Это наш с тобой ребенок. Здоровается.
- Ребенок… сын. Милая, у нас с тобой будет сын! – ошалевший от счастья Ремус готов был валяться по ковру, как щенок, бултыхая лапами (ой! ногами и руками!) в воздухе.
- Давай назовем его…
- Тедди! – в один голос выдохнули супруги и рассмеялись.
- Что это у вас там за веселье? – послышался голос снизу – это вернулась Андромеда. – У вас все хорошо?
- Да, мам! – завопила Тонкс, кажется, тоже слегка ошалевшая. – Если ты поспешишь к нам, то еще успеешь поздороваться с Тедди.
творчество
-
-
27.06.2011 в 01:09Спасибо.
-
-
27.06.2011 в 12:34-
-
08.08.2011 в 08:30